ФРОСТ (Frost) Роберт (Ли) (26 марта 1874, Сан-Франциско — 29 января 1963, Бостон), американский поэт.
В истории литературы Фрост остался как певец Новой Англии, штатов Нью-Хэмпшир и Вермонт, с которыми связана вся его жизнь. Высшим знаком официального признания Фроста явилось приглашение участвовать в
“Мгновенье гармонии на фоне хаоса”
Фрост поздно осознал свое поэтическое призвание. Выходец из фермерской среды, он долгие годы сочетал крестьянский труд с деятельностью сельского учителя. Он опубликовал свой первый сборник стихов “Воля мальчика” (1913), когда ему шел сороковой год. Книга была названа по строке из Г. Лонгфелло; заглавие выражало привычную для романтической поэзии мысль, что юность мимолетна, но память о ней неизгладима. Ориентация Фроста на романтическую традицию (как американскую, так и английскую — он ощущал себя наследником Дж. Китса и П. Б. Шелли) резко выделила его среди поэтических сверстников, воспринимавших поэзию романтизма как глубоко устарелое явление и увлеченных идеей новаторства, которое для них соотносилось либо со свободным стихом Уитмена, либо с экспериментами европейского авангарда.
В отличие от них, Фрост предпочел “традиционный способ быть новым”, считая, что стиховые системы и жанры, наиболее распространенные в классической англоязычной поэзии, обладают неисчерпаемыми изобразительными возможностями, а материал поэта всегда один и тот же, как бы ни изменялись внешние формы жизни. Начиная с книги “К северу от Бостона” (1914), принесшей ему широкую известность, Фрост неизменно выступал как приверженец поэзии, насыщенной отзвуками реальных жизненных противоречий и содержащей узнаваемые картины повседневного обихода, которые для него заключали в себе высокий философский смысл. Воссоздавая жизнь природы и течение деревенских будней с их кажущимся однообразием, Фрост обнаруживал в этой монотонной хронике глубокий драматизм. Его книги “Нью-Хэмпшир” (1923), “Ручей, текущий на Запад” (1928), “Дальний горизонт” (1936) и другие, вплоть до последнего сборника “На вырубке” (1962), проникнуты сдержанным лиризмом и “чувством печали, которое не взывает ни к каким утешениям”, поскольку утешения невозможны, когда речь идет о хрупкости бытия, об эфемерности высоких нравственных идеалов, не способных обуздать эгоистические порывы, создающие между людьми пропасть отчуждения, об исчезнувшей гармонии отношений человека и природы и о конечной непостижимости законов универсума. Эти темы и мотивы оставались преобладающими на всем протяжении творческого пути Фроста. С каждой новой книгой упрочивалась его репутация поэта философского склада, вместе с тем наделенного уникальным лирическим даром.
“Любовная размолвка с бытием”
Основными жанрами поэзии Фроста были баллада (нередко основанная на фольклорном предании), драматический монолог и элегия. Особое место в его творчестве занимают медитативные поэмы, в которых подчеркнуто обыденная ситуация (как, например, в “Березах”, где говорится о мальчишках, карабкающихся по гибким молодым ветвям, чтобы, согнув их, взмыть вверх, как на качелях) становится поводом для размышления о неискоренимых человеческих надеждах и повторяющихся печальных уроках реального опыта.
В отличие от романтиков, Фросту, как правило, чужда исповедальная лирика, которая передает озарения и катастрофы, пережитые поэтом. Он стремится говорить не о конфликте лирического героя и окружающего мира, не о напряженности этих отношений, а о попытках выстроить их как гармоничные — вопреки объективной логике социальной жизни. В конечном счете выявляется невозможность такой гармонии, и, осознав это, герой лирики Фроста испытывает горечь, а порой и страдание, которое, однако, никогда не перерастает в ощущение одиночества и богооставленности, не выражается в упреках, бросаемых равнодушному и враждебному миру. Свою позицию Фрост определил как “любовную размолвку с бытием”: достаточно серьезную, но не перерастающую в антагонизм.
Характеризуя свое мирочувствование, Фрост говорил: “Единственное, на что я решительно неспособен, это испытывать состояние безнадежности”. Его творчество воспринималось как вызов “поэзии отчаяния”, которая стала преобладающим веянием в годы после Первой мировой войны, и как олицетворение архаизма, принципиально отвергающего художественные искания, отмеченные духом экспериментальности. Фрост в самом деле остался далек от этих исканий, заявив, что стихи, написанные верлибром, для него то же самое, что игра в теннис без сетки. Но его творческий консерватизм не помешал существенному обновлению форм и жанров, обладающих многовековой историей.
Настаивая на том, что стихотворение возможно лишь в “строгих границах логичного”, и отвергнув “ненацеленные ассоциации”, которые, на его взгляд, были только “данью звучности”, а не способом воплотить новое содержание, Фрост вместе с тем говорил о “величайшей свободе слова и образа” в этих границах. Он обосновал идею органичной слитности всех компонентов стихотворения, цель которого в том, чтобы достичь, при внешней сдержанности, мощного эмоционального эффекта. Великие стихи Фрост уподобил льду на сковородке: таянье остается невидимым, но оно все сильнее с каждой секундой, и все активнее бурлит вода, разглядываемая стоящим у плиты.
В 1962 по поручению президента Кеннеди Фрост, когда ему было 88 лет, с миссией доброй воли посетил СССР. Его поездка стала одним из свидетельств потепления в отношениях между США и Советским Союзом.
А. М. Зверев
Переводы: |
Н. Голя; |
Г. Циплакова; |